Как успех Кремниевой долины скажется на рынке труда
30 apr. 2020, 12:26
1 080
Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике, бывший председатель Экономического совета при президенте Клинтоне, в своей книге «Люди, власть и прибыль: Прогрессивный капитализм в эпоху массового недовольства» рассуждает, почему США и другие страны оказались в кризисе. Стиглиц считает, что главная наша ошибка — вера в идею о том, что чем больше богатеют владельцы корпораций, тем лучше всем, так как они неизбежно обратят свои сверхдоходы в инвестиции. По его мнению, рынки не способны работать без должного регулирования со стороны государства. Публикуем отрывок из его книги, в котором автор рассуждает, в чем опасность высокотехнологичного мира.
Кремниевая долина и связанные с ней достижения в сфере технологий стали символом американской инновационности и предприимчивости. Такие масштабные фигуры, как Стив Джобс и Марк Цукерберг, предложили всему миру продукты, которые пришлись потребителям по вкусу и которые невероятно улучшили нашу связь друг с другом. Intel выпускает чипы, позволяющие вещам «думать» — то есть делать вычисления — быстрее, чем лучшие умы в мире. Искусственный интеллект теперь может превзойти людей не только в сравнительно простых играх вроде шахмат, но и в таких сложных, как го, где возможных ходов больше, чем атомов во вселенной. Билл Гейтс, пожалуй, лучше других демонстрирует идеалы американского духа — накопив состояние, оцениваемое в $135 млрд он стал жертвовать крупные суммы на борьбу с болезнями по всему свету и улучшение образования в Соединенных Штатах.
Вместе с тем, несмотря на все эти достоинства, у прогресса в сфере технологий есть и темная сторона. Он рождает совершенно законные опасения, связанные с сокращением числа рабочих мест. Помимо прочего, новые отрасли открывают простор для злоупотреблений, варьирующих от использования рыночной власти до нарушения тайны личной жизни и политических манипуляций.
Полная занятость в высокотехнологичном мире
Будущее рынка труда вызывает у нас серьезное беспокойство. В XX в. мы создавали машины, которые были сильнее людей. Теперь появилась возможность сделать машины, которые будут выполнять монотонную работу более эффективно, чем люди. Искусственный интеллект представляет еще большую угрозу для людей.
Могут появиться машины, которые не только выполняют запрограммированные действия быстрее людей, но и обучаются лучше их, по крайней мере в определенных областях
Таким образом, машины могут превосходить людей на многих рабочих местах. Не исключено, что повышение уровня образования и улучшение профессиональной подготовки работников для многих даст лишь временный эффект, поскольку компьютеры уже заменяют, например, рентгенологов, которых не спасает даже диплом врача. Как ожидается, через несколько лет беспилотные легковые и грузовые автомобили вытеснят водителей. Если это действительно произойдет, то возникнет очень серьезная проблема, поскольку в сфере транспорта сейчас работает много мужчин со средним или неполным средним образованием.
Есть опасение, что эти замещающие живой труд машины приведут к снижению уровня оплаты труда, особенно у низкоквалифицированных работников, и усилят безработицу. Естественным ответом является повышение квалификации работников. Однако во многих областях этого недостаточно: с искусственным интеллектом роботы могут осваивать сложные задачи быстрее и работать лучше, чем даже высокообразованные люди.
Некоторые говорят, что беспокоиться не о чем — посмотрите на прошлое. Рынки всегда создавали рабочие места по мере реструктуризации экономики. Вдобавок такие технооптимисты заявляют, что темпы изменений преувеличиваются. В самом деле, изменений не видно даже в макроэкономических данных: производительность растет в последние годы значительно медленнее, чем в 1990-х гг. и в десятилетия после Второй мировой войны. Роберт Гордон из Северо-Западного университета в своей знаменитой книге «Взлет и падение роста в Америке: уровень жизни в США со времен Гражданской войны» утверждает, что темпы обновления фактически замедляются. Да, у нас есть Facebook и Google, но эти инновации меркнут на фоне вклада электричества или даже теплых туалетов и чистой воды в повышение уровня жизни и долголетия людей.
Прошлый опыт, однако, не всегда служит хорошей основой для предсказания будущего. Более чем полвека назад Джон фон Нейман, один из ведущих математиков середины XX в., предположил, что может существовать такая точка, где будет дешевле изготовить машину для замены человека, чем нанимать и обучать живого работника. Эти машины будут, в свою очередь, производиться другими машинами, способными обучаться тому, как это делать. Для фирм, принимающих решение об использовании машин вместо людей, будет иметь значение не только повышение производительности, но и относительная простота и дешевизна конструирования, изготовления и управления соответствующей машиной. Машины, например, не устроят забастовку. Отпадает необходимость держать отдел по работе с персоналом, который заботится о том, чтобы не было недовольных. У машин нет эмоций. Прогноз фон Неймана уже сбывается в определенных профессиях — как мы уже отмечали, машины могут быть эффективнее рентгенологов. Однако диапазон профессий, в которых исчезают рабочие места, может быстро расшириться с учетом темпов развития искусственного интеллекта в последние пять лет.
Некоторые достижения в сфере искусственного интеллекта, впрочем, приводят не к замене живого труда, а к повышению производительности людей. Их иногда называют системами интеллектуальной поддержки. Такие инновации могут повышать спрос на живой труд и уровень его оплаты. В прошлом значительная часть инноваций имела именно такой характер. Однако я не стал бы рассчитывать на продолжение такой тенденции. Не исключено, что старая проблема нехватки рабочих мест лишь обострится. Развитие технологий может пойти по пути, который в экономической литературе называют сопутствующей «поляризацией», когда в какой-то мере увеличивается спрос на очень, очень высокую квалификацию, а остальной рост занятости приходится на низкоквалифицированную работу с соответствующим низким уровнем оплаты труда.
Ситуацию вытеснения живого труда машинами и роста безработицы хорошо иллюстрирует выдуманная, но часто рассказываемая история о том, как руководители Ford Motor Company и профсоюза автопроизводителей осматривают цех нового завода, где основную часть работы выполняют роботы. «Ну и как вы будете собирать профсоюзные взносы с роботов? — поддевает профсоюзного деятеля руководитель Ford. — Вряд ли они вступят в ваш профсоюз». А руководитель профсоюза отвечает: «А как вы будете продавать свои автомобили роботам?».
Отсутствие работы ведет к отсутствию спроса, и экономика может (без активного вмешательства правительства) скатиться в состояние, которое называют вековым (долговременным) застоем.
Как ни парадоксально, но технический прогресс способен принести экономические страдания вместо процветания, которое вроде бы должно приходить вместе с ним
Некоторые утверждают, что именно это происходило в Соединенных Штатах перед Великой депрессией. Быстрая модернизация сельского хозяйства привела к падению цен на ряд сырьевых товаров в годы, предшествовавшие Великой депрессии. В результате чистый доход фермерских хозяйств (доход за вычетом затрат) упал более чем на 70% в реальном выражении в период между 1929 и 1930 гг. Быстрое снижение дохода и сокращение состояния фермеров из-за падения стоимости сельскохозяйственных земель и домов повлекли за собой ряд серьезных последствий: безработные фермеры не могли позволить себе перебраться в города, а с падением доходов они работали все усерднее и производили больше, что давало обратный эффект и сбивало цены еще сильнее. Помимо прочего, из-за падения доходов они не могли покупать товары, производимые в городах, в частности автомобили. Как следствие, беды фермеров быстро перекинулись на города: падение доходов в городах означало снижение спроса на сельскохозяйственную продукцию, падение цен и ухудшение ситуации в фермерских хозяйствах. Экономика оказалась в порочном круге, из которого она выбралась лишь в результате Второй мировой войны, когда массированное вмешательство правительства — мобилизация всех сил — привело к миграции сельского населения в города и его переквалификации, что стало основой процветания в послевоенные годы.
Из этого следует, что внедрение инноваций при плохом управлении может приводить не к процветанию, а давать прямо противоположный эффект. Сегодня в результате развития экономической науки мы намного лучше знаем, как нужно управлять экономикой в процессе внедрения инновационных идей. Ключевым моментом является обеспечение полной занятости. Этого можно добиться с помощью фискальной политики (снижение налогов или увеличение расходов — расширение масштабов государственного инвестирования особенно эффективно стимулирует экономику), когда денежно-кредитная политика (понижение процентных ставок или расширение предложения кредитов) не помогает. И денежно-кредитная, и фискальная политика стимулирует совокупный спрос, а при наличии достаточных стимулов экономика всегда обеспечивает полную занятость.
Таким образом, сокращение числа рабочих мест из-за внедрения высоких технологий является политической проблемой. Слепая идеология, особенно в сочетании с никуда не годной политикой, может сделать предоставление ощутимых налоговых стимулов политически сложным. Мы это видели во время Великой рецессии. Федеральная резервная система опустила процентные ставки до нуля, однако этого не хватило для обеспечения полной занятости. А республиканцы и прочие фискальные ястребы отказались от предоставления необходимых налоговых стимулов. Их отказ особенно неприятен потому, что в то время правительство могло бы привлечь средства под отрицательную реальную процентную ставку (с учетом роста цен), а следовательно, момент был очень благоприятным для расширения государственных инвестиций, в которых отчаянно нуждалась страна.
Чрезмерное упование на денежно-кредитную политику связано с еще одной проблемой: при очень низкой стоимости капитала фирмам становится выгодно инвестировать в машины, заменяющие живой труд. Фирмам приходится решать, как распорядиться ограниченными инвестиционными ресурсами, и они концентрируют внимание на устранении факторов, с которыми связана наибольшая доля затрат. Когда Федеральная резервная система держит процентные ставки на низком уровне так долго, стоимость капитала по сравнению со стоимостью рабочей силы кажется особенно низкой, поэтому неудивительно, что главным становится сокращение затрат на рабочую силу. Спрос на живой труд, который и без того недостаточен для обеспечения полной занятости, падает еще больше.
Джозеф Стиглиц, лауреат Нобелевской премии по экономике, бывший председатель Экономического совета при президенте Клинтоне, в своей книге «Люди, власть и прибыль: Прогрессивный капитализм в эпоху массового недовольства» рассуждает, почему США и другие страны оказались в кризисе. Стиглиц считает, что главная наша ошибка — вера в идею о том, что чем больше богатеют владельцы корпораций, тем лучше всем, так как они неизбежно обратят свои сверхдоходы в инвестиции. По его мнению, рынки не способны работать без должного регулирования со стороны государства. Публикуем отрывок из его книги, в котором автор рассуждает, в чем опасность высокотехнологичного мира.
Кремниевая долина и связанные с ней достижения в сфере технологий стали символом американской инновационности и предприимчивости. Такие масштабные фигуры, как Стив Джобс и Марк Цукерберг, предложили всему миру продукты, которые пришлись потребителям по вкусу и которые невероятно улучшили нашу связь друг с другом. Intel выпускает чипы, позволяющие вещам «думать» — то есть делать вычисления — быстрее, чем лучшие умы в мире. Искусственный интеллект теперь может превзойти людей не только в сравнительно простых играх вроде шахмат, но и в таких сложных, как го, где возможных ходов больше, чем атомов во вселенной. Билл Гейтс, пожалуй, лучше других демонстрирует идеалы американского духа — накопив состояние, оцениваемое в $135 млрд он стал жертвовать крупные суммы на борьбу с болезнями по всему свету и улучшение образования в Соединенных Штатах.
Вместе с тем, несмотря на все эти достоинства, у прогресса в сфере технологий есть и темная сторона. Он рождает совершенно законные опасения, связанные с сокращением числа рабочих мест. Помимо прочего, новые отрасли открывают простор для злоупотреблений, варьирующих от использования рыночной власти до нарушения тайны личной жизни и политических манипуляций.
Полная занятость в высокотехнологичном мире
Будущее рынка труда вызывает у нас серьезное беспокойство. В XX в. мы создавали машины, которые были сильнее людей. Теперь появилась возможность сделать машины, которые будут выполнять монотонную работу более эффективно, чем люди. Искусственный интеллект представляет еще большую угрозу для людей.
Могут появиться машины, которые не только выполняют запрограммированные действия быстрее людей, но и обучаются лучше их, по крайней мере в определенных областях
Таким образом, машины могут превосходить людей на многих рабочих местах. Не исключено, что повышение уровня образования и улучшение профессиональной подготовки работников для многих даст лишь временный эффект, поскольку компьютеры уже заменяют, например, рентгенологов, которых не спасает даже диплом врача. Как ожидается, через несколько лет беспилотные легковые и грузовые автомобили вытеснят водителей. Если это действительно произойдет, то возникнет очень серьезная проблема, поскольку в сфере транспорта сейчас работает много мужчин со средним или неполным средним образованием.
Есть опасение, что эти замещающие живой труд машины приведут к снижению уровня оплаты труда, особенно у низкоквалифицированных работников, и усилят безработицу. Естественным ответом является повышение квалификации работников. Однако во многих областях этого недостаточно: с искусственным интеллектом роботы могут осваивать сложные задачи быстрее и работать лучше, чем даже высокообразованные люди.
Некоторые говорят, что беспокоиться не о чем — посмотрите на прошлое. Рынки всегда создавали рабочие места по мере реструктуризации экономики. Вдобавок такие технооптимисты заявляют, что темпы изменений преувеличиваются. В самом деле, изменений не видно даже в макроэкономических данных: производительность растет в последние годы значительно медленнее, чем в 1990-х гг. и в десятилетия после Второй мировой войны. Роберт Гордон из Северо-Западного университета в своей знаменитой книге «Взлет и падение роста в Америке: уровень жизни в США со времен Гражданской войны» утверждает, что темпы обновления фактически замедляются. Да, у нас есть Facebook и Google, но эти инновации меркнут на фоне вклада электричества или даже теплых туалетов и чистой воды в повышение уровня жизни и долголетия людей.
Прошлый опыт, однако, не всегда служит хорошей основой для предсказания будущего. Более чем полвека назад Джон фон Нейман, один из ведущих математиков середины XX в., предположил, что может существовать такая точка, где будет дешевле изготовить машину для замены человека, чем нанимать и обучать живого работника. Эти машины будут, в свою очередь, производиться другими машинами, способными обучаться тому, как это делать. Для фирм, принимающих решение об использовании машин вместо людей, будет иметь значение не только повышение производительности, но и относительная простота и дешевизна конструирования, изготовления и управления соответствующей машиной. Машины, например, не устроят забастовку. Отпадает необходимость держать отдел по работе с персоналом, который заботится о том, чтобы не было недовольных. У машин нет эмоций. Прогноз фон Неймана уже сбывается в определенных профессиях — как мы уже отмечали, машины могут быть эффективнее рентгенологов. Однако диапазон профессий, в которых исчезают рабочие места, может быстро расшириться с учетом темпов развития искусственного интеллекта в последние пять лет.
Некоторые достижения в сфере искусственного интеллекта, впрочем, приводят не к замене живого труда, а к повышению производительности людей. Их иногда называют системами интеллектуальной поддержки. Такие инновации могут повышать спрос на живой труд и уровень его оплаты. В прошлом значительная часть инноваций имела именно такой характер. Однако я не стал бы рассчитывать на продолжение такой тенденции. Не исключено, что старая проблема нехватки рабочих мест лишь обострится. Развитие технологий может пойти по пути, который в экономической литературе называют сопутствующей «поляризацией», когда в какой-то мере увеличивается спрос на очень, очень высокую квалификацию, а остальной рост занятости приходится на низкоквалифицированную работу с соответствующим низким уровнем оплаты труда.
Ситуацию вытеснения живого труда машинами и роста безработицы хорошо иллюстрирует выдуманная, но часто рассказываемая история о том, как руководители Ford Motor Company и профсоюза автопроизводителей осматривают цех нового завода, где основную часть работы выполняют роботы. «Ну и как вы будете собирать профсоюзные взносы с роботов? — поддевает профсоюзного деятеля руководитель Ford. — Вряд ли они вступят в ваш профсоюз». А руководитель профсоюза отвечает: «А как вы будете продавать свои автомобили роботам?».
Отсутствие работы ведет к отсутствию спроса, и экономика может (без активного вмешательства правительства) скатиться в состояние, которое называют вековым (долговременным) застоем.
Как ни парадоксально, но технический прогресс способен принести экономические страдания вместо процветания, которое вроде бы должно приходить вместе с ним
Некоторые утверждают, что именно это происходило в Соединенных Штатах перед Великой депрессией. Быстрая модернизация сельского хозяйства привела к падению цен на ряд сырьевых товаров в годы, предшествовавшие Великой депрессии. В результате чистый доход фермерских хозяйств (доход за вычетом затрат) упал более чем на 70% в реальном выражении в период между 1929 и 1930 гг. Быстрое снижение дохода и сокращение состояния фермеров из-за падения стоимости сельскохозяйственных земель и домов повлекли за собой ряд серьезных последствий: безработные фермеры не могли позволить себе перебраться в города, а с падением доходов они работали все усерднее и производили больше, что давало обратный эффект и сбивало цены еще сильнее. Помимо прочего, из-за падения доходов они не могли покупать товары, производимые в городах, в частности автомобили. Как следствие, беды фермеров быстро перекинулись на города: падение доходов в городах означало снижение спроса на сельскохозяйственную продукцию, падение цен и ухудшение ситуации в фермерских хозяйствах. Экономика оказалась в порочном круге, из которого она выбралась лишь в результате Второй мировой войны, когда массированное вмешательство правительства — мобилизация всех сил — привело к миграции сельского населения в города и его переквалификации, что стало основой процветания в послевоенные годы.
Из этого следует, что внедрение инноваций при плохом управлении может приводить не к процветанию, а давать прямо противоположный эффект. Сегодня в результате развития экономической науки мы намного лучше знаем, как нужно управлять экономикой в процессе внедрения инновационных идей. Ключевым моментом является обеспечение полной занятости. Этого можно добиться с помощью фискальной политики (снижение налогов или увеличение расходов — расширение масштабов государственного инвестирования особенно эффективно стимулирует экономику), когда денежно-кредитная политика (понижение процентных ставок или расширение предложения кредитов) не помогает. И денежно-кредитная, и фискальная политика стимулирует совокупный спрос, а при наличии достаточных стимулов экономика всегда обеспечивает полную занятость.
Таким образом, сокращение числа рабочих мест из-за внедрения высоких технологий является политической проблемой. Слепая идеология, особенно в сочетании с никуда не годной политикой, может сделать предоставление ощутимых налоговых стимулов политически сложным. Мы это видели во время Великой рецессии. Федеральная резервная система опустила процентные ставки до нуля, однако этого не хватило для обеспечения полной занятости. А республиканцы и прочие фискальные ястребы отказались от предоставления необходимых налоговых стимулов. Их отказ особенно неприятен потому, что в то время правительство могло бы привлечь средства под отрицательную реальную процентную ставку (с учетом роста цен), а следовательно, момент был очень благоприятным для расширения государственных инвестиций, в которых отчаянно нуждалась страна.
Чрезмерное упование на денежно-кредитную политику связано с еще одной проблемой: при очень низкой стоимости капитала фирмам становится выгодно инвестировать в машины, заменяющие живой труд. Фирмам приходится решать, как распорядиться ограниченными инвестиционными ресурсами, и они концентрируют внимание на устранении факторов, с которыми связана наибольшая доля затрат. Когда Федеральная резервная система держит процентные ставки на низком уровне так долго, стоимость капитала по сравнению со стоимостью рабочей силы кажется особенно низкой, поэтому неудивительно, что главным становится сокращение затрат на рабочую силу. Спрос на живой труд, который и без того недостаточен для обеспечения полной занятости, падает еще больше.