В 1991-2009 годах молдавское образование оказалось в ситуации тяжелобольного института социума. С 2009 года ситуация резко ухудшилась. После жёстких реформ 2013-2017 годов уже можно говорить о коме…
По лекалам Всемирного банка
Так называемый проект PRIM («Реформа образования в Молдове») был подписан Республикой Молдова и Международной ассоциацией развития (Всемирный банк) 7 февраля 2013 года. Лоббировала проект Майя Санду, экс-советник Всемирного банка, тогда министр образования. Речь шла о «реализации проекта реформы на сумму 26,1 млн специальных прав заимствования», эквивалентном $40 млн. Проект представляет собой инвестиционный кредит, выданный ВБ, который предусматривал поэтапное внедрение в течение шести лет (апрель 2013 – июнь 2019 гг.).
PRIM структурирован на три компонента:
1) улучшение качества образования;
2) оптимизация образования;
3) укрепление потенциала Министерства просвещения, культуры и исследований по мониторингу реформы.
Всего в проекте были представлены 16 индикаторов.
12 марта 2018 года Республикой Молдова и Международной ассоциацией развития в Кишинёве было подписано новое соглашение на сумму $10 млн в рамках проекта PRIM.
В соглашении предусматривается оснащение 160 учебных заведений школьными лабораториями и IT-оборудованием, предоставление 100 школам материалов и оборудования для учащихся с ограниченными возможностями и специальными образовательными потребностями. Проект будет внедряться до 30 июня 2020 года.
Подводные течения
Безусловно, можно только поблагодарить Всемирный банк за помощь в ремонте, техническом оснащении и модернизации молдавских школ. Однако это только внешняя сторона проекта. На самом деле проект PRIM предусматривал некоторые неприятные для молдавских граждан нюансы.
К примеру, компонент «улучшение качества образования» означал на деле изменение содержания обучения, тестов, ужесточение экзаменов, перетряску педагогического корпуса с избавлением от лишних. «Оптимизация образования» означала не просто слияние школ, а ещё и ликвидацию «нерентабельных учебных заведений».
А теперь читаем из официального пресс-релиза властей о сути этого договора от 12 марта 2018 года: «Будет проведена оценка и корректировка учебных программ, в том числе посредством включения новых модулей по гендерной проблематике и инклюзивному образованию».
Написано заумно. Но что же такое гендерная проблематика и политика?
Вот что пишет в этой связи Наталья Саморукова: «Современная Европа твёрдо держит курс на принятие «гендерной» повестки (Gender mainstreaming), которая признаёт гомосексуализм новой нравственной нормой, а всех несогласных с этим переводит в разряд уголовно наказуемой гомофобии. «Родитель номер один» вместо «мама», «беременный человек» вместо «беременная женщина», «лица с семейными обязанностями» вместо понятия «семья» – маркеры новой извращённой европейской реальности».
В принципе, законы о гендере отменяют биологический пол человека и вводят вместо него в правовое поле искусственно созданное понятие – так называемый гендер, или социальный пол. Соответственно, в официальных документах уже можно встретить мужской пол, женский пол, средний пол. В социальной жизни феномен трансгендеров набирает обороты, особенно среди молодёжи. Утром гражданин считает себя мужчиной, днём – женщиной, вечером – бесполым, ночью – двуполым, и так по кругу.
Более того, в Европе «гендерный» закон стал средством своеобразного политического шантажа – пропуском для стран, желающих попасть в Евросоюз. Напомним, что Молдове дали безвиз только после принятия закона о недискриминации… Проще говоря, ВБ дал кредит в $50 млн на продвижение гендерных концептов, перекройку традиционных ценностей страны и уничтожение (да, именно так!) понятий «пол» и «семья».
Реформа или ликвидация?
13 июля 2018 года мы направили депутатский запрос № 3371 в Министерство просвещения, культуры и исследований. 9 августа 2018 года получили ответ № 03/1-09. Согласно документу, в 2012 -2018 годах были закрыты 205 образовательных учреждений, 296 – реорганизованы.
Возьмём конкретные цифры по школам. В 2009 году были закрыты 12 школ, в 2010 – 14, в 2011 – 24, в 2012 – 57, в 2013 – 21, в 2014 – 14, в 2015 – 15, в 2016 – 28, в 2017 – 20, в 2018 – ни одной.
Реорганизация школ, она же «оптимизация», вылилась в следующие цифры:
В 2009 году было оптимизировано 8 школ, в 2010 – 9, в 2011 – 14, в 2012 – 61, в 2013 и в 2014 – по 33, в 2015 – 47, в 2016 – 52, в 2017 – 34, в 2018 – 5.
То, что в 2018 году не была закрыта ни одна школа, связано с обещаниями В. Плахотнюка от 17 октября 2017 года. Однако сами обещания были даны за год до парламентских выборов, дабы подправить рейтинг и имидж ДПМ.
На сайте Минпросвещения даны и другие официальные цифры этого бедствия, которые дают в целом апокалипсическую картину. Повторимся, что это официальные цифры.
Всего образовательных учреждений в Молдове в 2010-2011 годах было 1645. В 2012-2013 годах, то есть к моменту подписания программы PRIM, – 1545, в 2017-2018 осталось 1358!
К примеру, учреждений начального и среднего образования (instituţii de învăţământ primar şi secundar general) в 2010-2011 годах в РМ было 1489, в 2012-2013 годах – 1397, а в 2017-2018 – 1243, то есть минус 246 учреждений!
Профессиональные школы: в 2010-2011 годах – 75 учреждений, в 2012-2013 годах – 67, в 2017-2018 осталось всего 43! Колледжи: в 2010-2011 годах – 48 учреждений, в 2012-2013 – 47, в 2017-2018 – 32. Вузы: в 2010-2011 годах – 33, в 2017-2018 – 29!
Обратите внимание: до начала программы PRIM (2013 год) учреждения закрывались неохотно, после подписания программы процесс заметно ускорился.
Ударили по кадрам
Чтобы понять весь масштаб катастрофы, нужно взглянуть на количество школьников и студентов, а также преподавателей.
В 2010-2011 годах в РМ было 557 884 студента и ученика. В 2012-2013 их количество снизилось, но оставалось приличным – 520 015. В 2017-2018 годах статистика упала до 447 758. То есть за восемь лет мы потеряли 110 126 учащихся! Если мы назовём это бедствием, то это будет мягко сказано.
Особенно удручает ситуация в вузах. Согласно НБС, в 2006-2007 гг. у нас было 128 тыс. студентов, в 2008-2009 годах – 114,9 тыс. А дальше начинается правление АЕИ. В 2010-2011- 107 813, в 2017-2018 – 65 543! То есть с 2009 по 2018 год мы потеряли 49 357 студентов! А если брать с 2007 года, когда цифра была максимальной, – 62 457! Грубо говоря, мы лишились половины всех студентов.
С кадрами ситуация не лучше. Общий состав преподавательского корпуса составлял 48 729 в 2010/11 годах. В 2017/18 гг. – 37 592, то есть минус 11 137 учителей и профессоров! Вот вам и «помощь» Всемирного банка!
Уже 15 февраля 2018 года министр Моника Бабук раскритиковала закрытие школ и возобновила работу трёх школ в Хынчештском, Сорокском и Оргеевском районах. Однако в 2018 году ДПМ подписала новый договор с Всемирным банком в рамках программы PRIM.
На самом деле количество студентов резко сократилось из-за ужесточения сдачи экзаменов по бакалавру: металлоискатели, присутствие полиции и видеокамер, тесты с кучей ошибок и неточных вопросов. Ключевыми факторами стали закрытие школ и вследствие этого переполненность классов, нехватка учителей, книг, компьютеров и т. д.
Зарплаты или подачки?
Одним из аргументов сторонников закрытия школ были огромные затраты на их содержание. Дескать, это позволит сэкономить большие суммы и ощутимо увеличить зарплаты педагогам. Многие поверили.
Согласно ответу на наш депутатский запрос, зарплата педагогов из общеобразовательных школ и профтехучилищ (профессор и учитель с высшим образованием) выглядела следующим образом: с 01.09.09 года – 1760 леев; с 01.09.11 – 2200 леев; с 01.09.14 – 2640 леев; с 01.09.15 – 2720 леев; с 01.09.16 – 2955 леев; с 01.09. 2017 – 3289 леев. Теперь вы понимаете, почему в образовании не хватает учителей?
Напомним, что сегодня водитель троллейбуса зарабатывает 8-12 тыс. леев в зависимости от отработанных часов!
Другими словами, министр просвещения Майя Санду два года не повышала зарплату педагогам, заморозив её на уровне 2200 леев! Лишь с 1 сентября 2014-го, за полгода до своего ухода, она повысила зарплату на какие-то 440 леев (на $22).
Вывод прост: реформы под внешним диктатом привели к плачевному результату. Но, увы, прозападные партии хоть и понимают, но не могут сказать НЕТ внешним кураторам…
© Богдан Цырдя
В 1991-2009 годах молдавское образование оказалось в ситуации тяжелобольного института социума. С 2009 года ситуация резко ухудшилась. После жёстких реформ 2013-2017 годов уже можно говорить о коме…
По лекалам Всемирного банка
Так называемый проект PRIM («Реформа образования в Молдове») был подписан Республикой Молдова и Международной ассоциацией развития (Всемирный банк) 7 февраля 2013 года. Лоббировала проект Майя Санду, экс-советник Всемирного банка, тогда министр образования. Речь шла о «реализации проекта реформы на сумму 26,1 млн специальных прав заимствования», эквивалентном $40 млн. Проект представляет собой инвестиционный кредит, выданный ВБ, который предусматривал поэтапное внедрение в течение шести лет (апрель 2013 – июнь 2019 гг.).
PRIM структурирован на три компонента:
1) улучшение качества образования;
2) оптимизация образования;
3) укрепление потенциала Министерства просвещения, культуры и исследований по мониторингу реформы.
Всего в проекте были представлены 16 индикаторов.
12 марта 2018 года Республикой Молдова и Международной ассоциацией развития в Кишинёве было подписано новое соглашение на сумму $10 млн в рамках проекта PRIM.
В соглашении предусматривается оснащение 160 учебных заведений школьными лабораториями и IT-оборудованием, предоставление 100 школам материалов и оборудования для учащихся с ограниченными возможностями и специальными образовательными потребностями. Проект будет внедряться до 30 июня 2020 года.
Подводные течения
Безусловно, можно только поблагодарить Всемирный банк за помощь в ремонте, техническом оснащении и модернизации молдавских школ. Однако это только внешняя сторона проекта. На самом деле проект PRIM предусматривал некоторые неприятные для молдавских граждан нюансы.
К примеру, компонент «улучшение качества образования» означал на деле изменение содержания обучения, тестов, ужесточение экзаменов, перетряску педагогического корпуса с избавлением от лишних. «Оптимизация образования» означала не просто слияние школ, а ещё и ликвидацию «нерентабельных учебных заведений».
А теперь читаем из официального пресс-релиза властей о сути этого договора от 12 марта 2018 года: «Будет проведена оценка и корректировка учебных программ, в том числе посредством включения новых модулей по гендерной проблематике и инклюзивному образованию».
Написано заумно. Но что же такое гендерная проблематика и политика?
Вот что пишет в этой связи Наталья Саморукова: «Современная Европа твёрдо держит курс на принятие «гендерной» повестки (Gender mainstreaming), которая признаёт гомосексуализм новой нравственной нормой, а всех несогласных с этим переводит в разряд уголовно наказуемой гомофобии. «Родитель номер один» вместо «мама», «беременный человек» вместо «беременная женщина», «лица с семейными обязанностями» вместо понятия «семья» – маркеры новой извращённой европейской реальности».
В принципе, законы о гендере отменяют биологический пол человека и вводят вместо него в правовое поле искусственно созданное понятие – так называемый гендер, или социальный пол. Соответственно, в официальных документах уже можно встретить мужской пол, женский пол, средний пол. В социальной жизни феномен трансгендеров набирает обороты, особенно среди молодёжи. Утром гражданин считает себя мужчиной, днём – женщиной, вечером – бесполым, ночью – двуполым, и так по кругу.
Более того, в Европе «гендерный» закон стал средством своеобразного политического шантажа – пропуском для стран, желающих попасть в Евросоюз. Напомним, что Молдове дали безвиз только после принятия закона о недискриминации… Проще говоря, ВБ дал кредит в $50 млн на продвижение гендерных концептов, перекройку традиционных ценностей страны и уничтожение (да, именно так!) понятий «пол» и «семья».
Реформа или ликвидация?
13 июля 2018 года мы направили депутатский запрос № 3371 в Министерство просвещения, культуры и исследований. 9 августа 2018 года получили ответ № 03/1-09. Согласно документу, в 2012 -2018 годах были закрыты 205 образовательных учреждений, 296 – реорганизованы.
Возьмём конкретные цифры по школам. В 2009 году были закрыты 12 школ, в 2010 – 14, в 2011 – 24, в 2012 – 57, в 2013 – 21, в 2014 – 14, в 2015 – 15, в 2016 – 28, в 2017 – 20, в 2018 – ни одной.
Реорганизация школ, она же «оптимизация», вылилась в следующие цифры:
В 2009 году было оптимизировано 8 школ, в 2010 – 9, в 2011 – 14, в 2012 – 61, в 2013 и в 2014 – по 33, в 2015 – 47, в 2016 – 52, в 2017 – 34, в 2018 – 5.
То, что в 2018 году не была закрыта ни одна школа, связано с обещаниями В. Плахотнюка от 17 октября 2017 года. Однако сами обещания были даны за год до парламентских выборов, дабы подправить рейтинг и имидж ДПМ.
На сайте Минпросвещения даны и другие официальные цифры этого бедствия, которые дают в целом апокалипсическую картину. Повторимся, что это официальные цифры.
Всего образовательных учреждений в Молдове в 2010-2011 годах было 1645. В 2012-2013 годах, то есть к моменту подписания программы PRIM, – 1545, в 2017-2018 осталось 1358!
К примеру, учреждений начального и среднего образования (instituţii de învăţământ primar şi secundar general) в 2010-2011 годах в РМ было 1489, в 2012-2013 годах – 1397, а в 2017-2018 – 1243, то есть минус 246 учреждений!
Профессиональные школы: в 2010-2011 годах – 75 учреждений, в 2012-2013 годах – 67, в 2017-2018 осталось всего 43! Колледжи: в 2010-2011 годах – 48 учреждений, в 2012-2013 – 47, в 2017-2018 – 32. Вузы: в 2010-2011 годах – 33, в 2017-2018 – 29!
Обратите внимание: до начала программы PRIM (2013 год) учреждения закрывались неохотно, после подписания программы процесс заметно ускорился.
Ударили по кадрам
Чтобы понять весь масштаб катастрофы, нужно взглянуть на количество школьников и студентов, а также преподавателей.
В 2010-2011 годах в РМ было 557 884 студента и ученика. В 2012-2013 их количество снизилось, но оставалось приличным – 520 015. В 2017-2018 годах статистика упала до 447 758. То есть за восемь лет мы потеряли 110 126 учащихся! Если мы назовём это бедствием, то это будет мягко сказано.
Особенно удручает ситуация в вузах. Согласно НБС, в 2006-2007 гг. у нас было 128 тыс. студентов, в 2008-2009 годах – 114,9 тыс. А дальше начинается правление АЕИ. В 2010-2011- 107 813, в 2017-2018 – 65 543! То есть с 2009 по 2018 год мы потеряли 49 357 студентов! А если брать с 2007 года, когда цифра была максимальной, – 62 457! Грубо говоря, мы лишились половины всех студентов.
С кадрами ситуация не лучше. Общий состав преподавательского корпуса составлял 48 729 в 2010/11 годах. В 2017/18 гг. – 37 592, то есть минус 11 137 учителей и профессоров! Вот вам и «помощь» Всемирного банка!
Уже 15 февраля 2018 года министр Моника Бабук раскритиковала закрытие школ и возобновила работу трёх школ в Хынчештском, Сорокском и Оргеевском районах. Однако в 2018 году ДПМ подписала новый договор с Всемирным банком в рамках программы PRIM.
На самом деле количество студентов резко сократилось из-за ужесточения сдачи экзаменов по бакалавру: металлоискатели, присутствие полиции и видеокамер, тесты с кучей ошибок и неточных вопросов. Ключевыми факторами стали закрытие школ и вследствие этого переполненность классов, нехватка учителей, книг, компьютеров и т. д.
Зарплаты или подачки?
Одним из аргументов сторонников закрытия школ были огромные затраты на их содержание. Дескать, это позволит сэкономить большие суммы и ощутимо увеличить зарплаты педагогам. Многие поверили.
Согласно ответу на наш депутатский запрос, зарплата педагогов из общеобразовательных школ и профтехучилищ (профессор и учитель с высшим образованием) выглядела следующим образом: с 01.09.09 года – 1760 леев; с 01.09.11 – 2200 леев; с 01.09.14 – 2640 леев; с 01.09.15 – 2720 леев; с 01.09.16 – 2955 леев; с 01.09. 2017 – 3289 леев. Теперь вы понимаете, почему в образовании не хватает учителей?
Напомним, что сегодня водитель троллейбуса зарабатывает 8-12 тыс. леев в зависимости от отработанных часов!
Другими словами, министр просвещения Майя Санду два года не повышала зарплату педагогам, заморозив её на уровне 2200 леев! Лишь с 1 сентября 2014-го, за полгода до своего ухода, она повысила зарплату на какие-то 440 леев (на $22).
Вывод прост: реформы под внешним диктатом привели к плачевному результату. Но, увы, прозападные партии хоть и понимают, но не могут сказать НЕТ внешним кураторам…
© Богдан Цырдя